— Иногда.

Он прищурил глаза, пытаясь разгадать, что я имела в виду.

— Поясни.

— Я боюсь того, что ты заставляешь меня чувствовать.

Он придвинулся ближе.

— И что я…

— Доминик, пожалуйста! Остановись, — взмолилась я, хоть и понимала, что это бесполезно. У него есть карт-бланш на любые вопросы мне и нет особого морального кодекса, чтобы отказать себе в этой возможности.

— Что я заставляю тебя чувствовать? — спросил он тихо прямо мне в губы. Всё внутри меня сжалось.

— Словно я вырвалась из клетки.

Доминик медленно наклонил голову в сторону.

— И это пугает тебя?

— Да.

— Потому что тебе это нравится, — понял он.

— Да.

Я чувствовала себя обнажённой, с душой нараспашку. Прикусила губу, чтобы сдержать рыдания.

Его взгляд упал на мои губы, и из его горла вырвался низкий рык.

— Тогда почему ты отказываешь себе в этом? Почему ты отказываешь мне?

На этот вопрос ответ простой.

— Потому что я люблю Трейса. Потому что мне больно думать, что я могу его ранить.

Его лицо мрачнеет, в глазах мелькает раздражение.

— Да, к сожалению, это я уже знаю. Кровная связь работает в обе стороны, — напомнил он недовольным, почти обиженным голосом. — И через воронку передаёт мне все твои подавленные желания и нескончаемое беспокойство о чувствах Ромео.

— Ох, бедняга, — огрызнулась я, сверля его взглядом. — Может, стоило подумать дважды прежде, чем обманом вовлекать в неразрывную кровную связь.

Его клыки предостерегающе удлинились, у меня перехватило дыхание.

— Доминик…

Мне хотелось покачать головой, дотянуться рукой и успокоить его, пока он не сделал того, о чём потом пожалеет, но моё тело оставалось таким же неподвижным, как мраморная статуя.

— Да, ангел? — невинным тоном спросил он, но в его глазах было что угодно, но только не невинность. Он намеренно облизал губы, чтобы моё внимание тут же переключилось на его рот.

Вспышки воспоминаний о его пьянящем укусе заполнили мой разум, коленки тут же ослабли. Сердце не хотело этого, но тело — моё собственное тело — предавало меня целиком и полностью, ведомое кровной связью. И Доминик это прекрасно видел. Он знал, что моё тело и разум жаждут его, как наркоманы — новую дозу.

— Пожалуйста.

Не знаю, просила я его отпустить меня или укусить.

Его рука скользнула вниз по моей шее, прослеживая пальцами пульсирующую венку, а глаза потемнели от желания.