— Я не такая дура, чтобы считать, что моя ничтожная жизнь перевесит жизни тысяч, если не миллионов людей. Во всяком случае, не в глазах Ордена.

— Значит, ты уже в курсе о пророчестве, — предположил он, бросая взгляд через моё плечо на Трейса, прежде чем вновь вернуться ко мне.

— О том, что я дочь Аида? Что моя кровь — ключ к свободе Люцифера? — резкий вздох. — Ага, всё это я уже знаю. А ещё я знаю, что никогда добровольно не выпущу его.

— Всё не так просто, Джемма.

— Да, непросто, — согласилась я. — Но и не так уж сложно. Ты мог бы помочь мне, вместо того чтобы действовать против меня. Мог бы рассказать мне правду и дать возможность побороться за свою жизнь. Не только потому, что мне всего семнадцать лет. И даже не потому, что я твоя племянница, твоя плоть и кровь. А потому, что я заслуживаю шанс доказать, что я нечто большее, чем инструмент древнего пророчества… И что мой отец погиб не зря, защищая меня, — моё горло сдавила невидимая рука при мысли об отце и обо всём, чем он пожертвовал, чтобы я могла жить. Я спрятала эту мысль в надёжное место — туда, где хранила всё самое ценное моему сердцу, — и продолжила свою речь: — Но ещё не слишком поздно. Ты всё ещё можешь сделать правильный выбор и помочь мне.

— И чем же? — спросил он с искренним любопытством.

— Сангвинариум просачивается в наш мир, и это ослабляет миры вокруг него. Не мне тебе об этом рассказывать, — я подалась вперёд и посмотрела ему прямо в глаза. — Но мы можем это остановить. Мы можем восстановить Барьер и надёжно его запечатать.

— Откуда тебе это известно? — он растерялся, не понимая, где я раздобыла эту информацию, когда они так тщательно пытались скрыть её от меня. Его взгляд метнулся к Трейсу, обвиняя.

— Мне это известно, — начала я, когда он снова посмотрел на меня, — потому что я была там, когда Заклинатели опустили его.

И затем я объяснила, что Энгель нанял сестёр Родерик, чтобы те помогли ему начать Восстание — заговор, в результате которого Воскрешённые со всех уголков земли смогли бы выйти из тени под руководством Энгеля. Дядя внимательно слушал, как я вспоминала о своём заточении в подземелье и пробуждении во время ритуала, но он особенно притих, когда я в деталях рассказала неприятную правду о том, как я расправилась с Энгелем на том поле.

— Арианна полагает, что они могут восстановить границы, — подводила я, наконец, к тому, для чего вообще пришла сегодня в этот дом. — Для этого нам нужна только кровь одного из Воскрешённых, порождённых Энгелем. Кровь моей матери.

Его лицо стало пепельным, и я окончательно убедилась, что Арианна не соврала мне.

— Всё это время она была в этом вашем склепе. Прямо под землёй, по которой я ходила, — мне понадобилась минута на осознание правды и сдерживание себя от внезапного желания заставить его заплатить за то, как он поступил со мной… и моей семьёй.

— Её похоронили со всеми почестями, несмотря на ошибки, сделанные ею при жизни.

Я вздрогнула. Он хочет сказать, что она сама выбрала такую жизнь. Трейс мгновенно оказался рядом со мной и положил ладонь на моё плечо, успокаивая.

— Как ты мог скрывать это от меня и Тессы? — гневно спросила я.

— Это было решено задолго до твоего приезда сюда, дорогая. И не мной.

— Тогда кем? Орденом?

— Однозначно нет, — надменно ответил он. — Скрыть это от вас решил Томас, как только Жаклин обратилась, — произнёс он, даже не пытаясь скрыть своё отвращение к ней. — И сделала ещё несколько неверных шагов.

— Папа знал.

Мне казалось, что некая невидимая сила придавила меня сверху и вот-вот размажет.

— Конечно, знал. Иначе почему, ты думаешь, он забрал отсюда тебя и твою сестру? Он должен был заколоть её, когда у него была возможность, — тихо добавил дядя, словно разговаривал сам с собой. — Но Томас никогда не мог поступить, как надо, если дело касалось этой женщины.

Меня переполняло множество вопросов — как и почему это всё случилось, — но я не знала, была ли готова услышать правду, если не хуже: ложь и полуправду, которые предпочитал давать мне дядя.

Как могла мама поступить так с папой? Со мной и с Тессой? Что же такое нашло на неё, раз заставило отказаться от семьи, от детей, от своей сути и стать одной из тех, кого она была предназначена убивать?

— Зачем она это сделала? — не удержалась я от вопроса, хоть и сомневалась, что смогу выдержать правду.

— Только сама Жаклин знает ответ на этот вопрос, — ответил он задумчиво, будто прямо сейчас перед его глазами мелькали тени прошлого.

Я подозревала, что он знает больше, чем говорит, но он явно не хотел этим делиться. Прошлое — это жуткая, таинственная история, которую он хранил в себе, как второе сердце, и мне придётся смириться с тем фактом, что я, возможно, никогда её не узнаю. Не от него, во всяком случая, хотя, может, из другого источника…

— Я хочу увидеть её, — мой запрос удивил всех присутствующих в этой комнате, включая меня саму.

До этого самого момента моей целью было получить её кровь, чтобы запечатать Сангвинариум, но внезапно я поймала себя на желании увидеть её. Узнать, кем она была.

— Ни в коем случае, — он покачал головой, категорически против. — Это не обсуждается.