После прилично затянувшейся паузы он заговорил снова:
— Ты всё ещё злишься на меня?
Я встретилась с ним взглядом, пытаясь понять, правда ли его это волнует. Сложно сказать.
— Нет, — призналась я. — Не злюсь.
Если Доминик, Габриэль и Трейс не хотели говорить мне о моей матери, чтобы уберечь меня хотя бы от сотой доли тех мучений, что я испытываю сейчас, тогда я абсолютно их понимаю и больше не виню.
Я знаю, что они заботятся обо мне. Все трое, при этом каждый по-своему.
— Рад это слышать, ангел. А то я уже начал думать, что мне действительно придётся извиняться перед тобой.
Его сжатые губы изогнулись в улыбке.
— Как будто ты умеешь, — съязвила я.
— Я быстро учусь, — его улыбка стала шире, и я не могла не улыбнуться в ответ.
— Чем они там заняты? — спросила я, кивком указав на дверь. — Почему не начинают?
— Ромео и красотка решили снова пройтись по плану, пока мой братец готовит все необходимые… инструменты, — кратко описал он, словно очень устал и видит все мои страхи насквозь.
Я кивнула и снова встретилась с ним взглядом:
— Красотка, значит?
— Ну, на неё приятно смотреть.
— Может, вам тогда пожениться?
Доминик щёлкнул языком.
— Неужели кто-то ревнует?
— И не мечтай, Доминик.
Я даже думать об этом не могу. Не сегодня точно.
Отвернулась от него и уставилась перед собой, рассматривая семейный портрет на стене.
— Это твоя мама? — поинтересовалась у него, отмечая их сильное сходство. У неё были такие же волнистые светлые волосы, только длиннее, чем у него, и глаза янтарные, но миндалевидной формы и похожие на кошачьи.
— Да, это она, — подтвердил он, не сводя с меня глаз.
— Она была очень красивой.
— Да, наверное, — он наклонился ближе ко мне. — Как и большинство проклятых.
Я посмотрела на него, и как раз в этот момент мимо пронёсся Габриэль.
— Мы готовы начинать, — объявил он и закрыл дверь в комнату.
— И это тоже пройдёт, ангел, — он склонил голову и оставил меня в коридоре наедине со своими мыслями.
Я снова закрыла глаза, стараясь не прислушиваться к тому, что происходит в той комнате, но мой внезапно обострившийся слух отказывался мне в этом помогать.
Вопреки доводам рассудка и естественному инстинкту самосохранения я слушала, как Арианна раздаёт указания Трейсу, как сдержать мою мать после оживления, и Габриэлю, описывавшему пошагово, как он будет брать порталозакрывающую кровь у моей матери. Иглу уже ввели в её руку, и они были готовы начать переливание, как только Арианна подаст сигнал Доминику, чтобы он вытащил деревянный кол.