— Я просто предложил ему немного позаботиться о тебе. Для укрепления кровной связи.

— Оу, — кивнула я. Звучало восхитительно. — Ну, это была хорошая идея.

— Знаю. А теперь раздевайся.

— Что, прости? — я замерла, вытаращившись на него. — Я не буду раздеваться перед тобой.

— Почему? — не глядя на меня, он вылил в воду целую бутыль пены для ванны.

— Доминик!

Он пошло усмехнулся.

— Ладно, ангел. Я могу отвернуться, если тебе так легче.

— Конечно. Ты можешь отвернуться и выйти из ванной, чтобы дать мне немного уединения, как порядочный человек.

— Меня можно назвать по-разному, но уж точно не порядочным человеком. К тому же, мне дали строгий приказ не отходить от тебя ни на шаг, забыла? — он выпрямился и развернулся лицом ко мне, и я поняла, что он не сдастся. Он засунул руки в карманы своих чёрных брюк и ждал моего неизбежного повиновения.

Возможно, это не так уж и плохо. По крайней мере, я сейчас с ним и собираюсь принять эту восхитительную ванну, а не сижу в подземелье с Мезом и Деймоном.

Гм. Деймон.

Я проглотила ком, застрявший в горле, когда я вспомнила, с какой лёгкостью Энгель рассёк его на две части. Если он мог сделать так с Воскрешённым, боюсь представить, что он может сделать со мной. Меня бросило в дрожь от этой мысли.

— Вода отличная, тёплая, — уговаривал меня Доминик, ошибочно приняв мою дрожь за реакцию на температуру.

— Неважно. Ладно, — в конце концов согласилась я, хотя это было ожидаемо.

Ухмыльнувшись, он направился ко мне, его взгляд скользнул по моему лицу. Доминик остановился всего в нескольких дюймах от меня. Я как будто приросла к полу. Его ладонь взметнулась вверх, и он нежно провёл костяшками по моей щеке.

Я вздрогнула от этой странной смеси удовольствия и боли.

— Ему повезло, что он уже мёртв, — произнёс Доминик сквозь стиснутые зубы.

— Всё настолько плохо? — спросила я и вдруг заметила за его спиной зеркало над раковиной. Я моргнула, не веря своим глазам. Я просто долбанное страшилище! Половина лица у меня опухла, увеличившись вдвое, а правый глаз не открывался.

— О боже, — в ужасе взвыла я.

— Всё заживёт, ангел.

— Я уродина, — я замотала головой и обошла Доминика, направляясь к зеркалу. Чем ближе я подходила, тем хуже себя чувствовала. Я отвернулась, не в силах больше смотреть на своё отражение. Чем я стала? Я даже не узнаю себя больше!

Доминик встал за моей спиной. Он не касался меня, но каким-то образом я всё же ощущала его присутствие.

— Всё заживёт, — повторил он. Его дыхание щекотало моё плечо.

— А что насчёт всего остального, Доминик?

Что насчёт всех тех разбитых осколков, из которых теперь состою я сама? Всех тех шрамов, которые видно невооружённым глазом, и тех, которые нет? Что будет со мной, если я когда-нибудь сумею выбраться отсюда? Смогу ли я когда-нибудь забыть весь тот ужас, что испытала здесь? Смогу ли я стать прежней?

— И это тоже заживёт, — уверенно сказал он. — Время лечит всё. Ты либо найдёшь способ забыть, либо научишься жить с этим.

Я опустила глаза в пол и кивнула, каким-то образом принимая его слова как непреложную истину.

— Давай, ангел, снимай платье и забирайся в ванну, — шёпотом приказал он, отчего внутри меня растеклось тепло.

Это было знакомое чувство и в то же время каким-то образом совершенно новое и необычное от него.