Он подошёл ко мне и сел напротив меня, на угол кофейного столика. Я опустила лицо на ладони, чтобы он больше не видел, в каком я эмоциональном раздрае.

Он мягко убрал ладони от моего лица, не отрывая взгляда и не говоря ни слова.

— Тебе что, нравится видеть меня в слезах?

— Нет.

— Тогда перестань пялиться, Доминик! — я была не в настроении для его… его… что бы он там ни делал. — Мне и так стыдно.

— Здесь нечего стыдиться, любовь моя.

— Тебе легко говорить.

— Ты сделала то, что должна была, чтобы выжить. Его это не обрадует, но он поймёт.

Я вскинула голову, поражённая тем, что он знает, что меня тревожит.

— Как ты?..

— Мы связаны, ангел. Ты же не думала, что как только мы вернёмся домой, связь исчезнет? — он протянул руку и вытер слезу с моей щеки. — Он простит тебя.

Я покачала головой.

— Я только и делаю, что причиняю ему боль.

— Ты стоишь любых страданий.

— Не надо, Доминик, перестань.

Не хочу, чтобы меня утешали, прикасались, смотрели. Только не он. Моя жизнь и без того слишком запутана, не хватало мне ещё переживать о зарождающихся чувствах к нему. Я вновь спрятала лицо в ладонях. Как, чёрт побери, я расскажу Трейсу правду, если сама в ней не уверена?

— Мне больно видеть твои слёзы, ангел. Скажи, что мне сделать, чтобы тебе стало лучше. Что бы ты хотела?

Я хочу, чтобы он перестал подбирать такие правильные слова.

— Ничего. Я в порядке, — отказываюсь от его предложения. — Правда. Всё хорошо.

Вдохнув немного воздуха, я вытерла щёки, в попытке собрать остатки самообладания.

Он взял меня за руку и секунду просто держал её.

— Ангел, я…

Слова Доминика были прерваны звуком распахнутой входной двери и тяжёлыми шагами. В считанные мгновения Трейс возник на пороге комнаты — со сведёнными бровями, поднимающейся и опускающейся на бешеной скорости грудью.

У меня перехватило дыхание.

Он открыл рот, чтобы сказать что-то, но не мог выдавить ни звука. Вместо этого он просто смотрел на меня…

Потухшими глазами.

С разбитым сердцем.

ГЛАВА 18. ЗНАК БЕСЧЕСТЬЯ

Я подскочила с дивана, будто меня сейчас поймали на том, что я не должна была делать. Кто знает, может, я и вправду повела себя неправильно. Но, поднявшись, я застыла, не в силах пошевелиться. Ни одним пальцем. Я просто стояла и смотрела в пронзительно голубые глаза Трейса — глаза, которые сейчас полны боли и злости, — и в моей голове проносились миллион восхитительных мгновений с ним. Каждое подталкивало меня всё ближе и ближе к моменту истины. Эмоции закручивались в канат внутри меня, тянули к нему, но мои ноги, словно свинцовые, не сдвинулись ни на шаг.

— Я бы сказал, что рад видеть вновь, Ромео, — начал Доминик, беря свой бокал и делая глоток. — Но это неправда.